14:33
"НЕДОПЁСКИ": ГЛАВА 5. ВРЕМЯ ДОЖДЯ.Время Дождя подкралось к ним так тихо и незаметно, словно у низких туч тоже были мягкие кошачьи лапы. Сад намок и набух от воды, льющейся с неба; над клетками натянули специальные навесы, и Джим с Джефом несколько раз в день, а иногда и по ночам проходили между рядами и сбрасывали воду, застревавшую в складках темных толстых тряпок, приподнимая их длинными палками. Палки Джареду нравились, он бросался на них каждый раз, Дженсен поглядывал на него и морщился, сдерживая улыбку. Джаред готов был прыгать вот так хоть целый день напролет, потому что с Дождями Дженсен загрустил. Просто загрустил, ни из-за чего, он попытался было рассказать Джареду, как в саванне пробивается свежая, умытая, эта самая непредставимо зеленая трава, но получилось у него не очень. Наверное, он видел картинку где-то в себе: в памяти или в зрачках, - Джаред не знал, но именно внутри, и превратить её в слова Дженсен не мог.
Джаред не очень любил Дожди. Точнее, любил поначалу, когда все казалось свежим и чисто вымытым после пыльной сухой жары. Когда поваляться в луже было Приключением, а не суровыми буднями. Потом единственным, что радовало, становилось обилие питья, остальное приедалось.
Это было третье Время Дождя в жизни Джареда. Первое он помнил плохо по причине несознательного щенячества. Второе было связано со Стаей, с вечно мокрым и грязным Районом и с джаредовским окончательным желанием уйти оттуда на фиг, потому что Главный полюбил в воспитательных целях возить его в этой грязи. Он и ушел – пусть после Дождей, но все-таки собрался с силами, повернулся и ушел – и не прогадал же!
Дженсен был на одно Время старше. И в первый раз видел Дождь в Городе. Хотя сад был не совсем Городом, конечно, но объяснить это ему, напрочь запутавшемуся в своих драгоценных воспоминаниях, никак не получалось.
Так или иначе, Дженсен грустил, и даже Джареду иногда надоедало веселить его.
Джеф напрасно звал его в дом, в итоге ему пришлось сколотить для Джареда помост, чтобы подстилка не валялась на мокрой земле. Джеф был по-прежнему милым, несмотря на то, что они с Джимом часто ссорились.
Джаред и не обратил бы на это внимания – ему хватало поникшего Дженсена и требовавших утешения зверей, но однажды он зацепился за услышанное в разговоре имя и пошел за Джефом, который нес в дом пустые кормушки, чтобы там их помыть.
- То есть ты считаешь, что Дженсен поправил бы положение?
- Не то слово, как, - отозвался Джим из кухни. – Сам подумай, сколько в него вбухано. И вбухивается, - добавил он после паузы. – Надо было продавать его сразу, пока брали.
- Ты же сам и не продал – ведь за него давали мизер.
- Кто ж знал, что так обернется? – проворчал Джим и застучал ножом по доске, нарезая овощи. – Помыл кормушки? Давай.
Джеф напевал себе под нос, и это почему-то напугало Джареда гораздо больше разговора. Именно то, что он не спорил с Джимом. Не согласился – Джаред понимал Джефа, знал Джефа и видел, что тот просто ушел от спора, оставшись при своем. Но и не возразил весело, не стал дразниться и выворачивать слова Джима наизнанку, как шкуру шерстью вниз, а вот так… запел.
Задумчивый и настороженный, Джаред почти проглотил брошенный ему кусок яблока, попятился, чтобы уже выйти в сад, добежать до Дженсена и всё ему рассказать, но тут его осенила простая, как огрызок, мысль, и яблоко застряло где-то между горлом и желудком.
Дженсена, конечно, надо было предупредить. И этим окончательно испортить ему жизнь. Он и так был невесел, мягко говоря, а уж в какое состояние его мог привести разговор о возможной продаже – Джаред даже представить боялся, до состояния «зажмурься и отползи».
Кошмарные Картины на раз возникли в всклокоченном джаредовском воображении, но был на них Очень Злой Дженсен, а не то как, например, Очень Злого увозят «куда-нибудь». В «куда-нибудь» Джаред не верил. Интуиция подсказывала ему, что этого быть не может, а интуиции своей Джаред доверял всегда, великодушно прощая ей редкие ошибки. Джеф не мог продать Дженсена: он слишком много возился с ним, он, казалось Джареду, отлично Дженсена понимал и по-своему любил - не так, как Джареда, конечно, но любил. Джеф разговаривал с ним, входя в клетку. И Дженсен уже не стеснялся есть при нем мясо. Нет, там однозначно был хороший контакт, и в Джефа стоило поверить.
Джаред решительно выбросил Кошмарные Картины из головы. Он будет заботиться о Дженсене сам, взяв ситуацию под Контроль. Он не допустит никаких «куда-нибудь». Он, Джаред, хитер, изобретателен и силен, и Джеф прекрасно понимает, что их с Дженсеном разлучать нельзя.
Яблоко, наконец, проглотилось. Джаред, преисполненный ответственности и оптимизма, вернулся в сад.
И то, что в саду стало меньше зверей, и то, что выдра – при всех её недостатках – была однозначно меньше бегемота и почти не высовывалась из бассейна, и то, что Джим и Джеф больше времени проводили в доме, занимаясь заболевшими, а может – переругиваясь, - всё вместе создало вокруг клетки Дженсена и подстилки Джареда странную солнечную и тихую сеть, невидимую, прозрачную, но вполне осязаемую. Да если кто-нибудь бы сказал Джареду, что ему понравится такая замкнутая тишина - он бы первый подавился костью.
Его больше не расстраивали и не раздражали односложные ответы Дженсена, так и должно было быть. Его не напрягала собственная расслабленность – как будто он тоже стал кошкой, пусть на время. Раньше бы он решил, что сошел с ума или заболел. Но сейчас ловил солнечные пятна на дорожках, оглядывался на клетку, виляя хвостом, и даже почти молчал.
Дженсен ни с чем не смирился, конечно. Просто не мог, это было не в его характере, но тоже поддавался обаянию тишины и света, уступал, морщил нос, больше не рычал во сне, и его сдержанная сила была такой теплой, что Джаред совершенно искренне мечтал оказаться в клетке – чтобы ткнуться в неё носом и попробовать.
Выдра Ники освоилась и стала все-таки вылезать из воды. Точнее, это Джаред замечал, что она вылезает, Дженсен, кажется, её игнорировал, даже с молчаливым пыхтящим Клиффом он общался с большим удовольствием. Поскольку Джаред считал себя в некотором роде ответственным за всех зверей в саду, ну, кем-то вроде посредника между Джефом, Джимом и остальными, он постарался ввести её в курс дела. Рассказывал о поездках без возвращения – «куда-то там», о том, кто живет в саду и в доме, о том, что, как и почему, не особенно задумываясь, что Дженсен, находящийся совсем рядом, тоже слушает его. Не задумывался. И почти доигрался, точнее, доболтался до Кошмарной Картины. Это случилось после ужина, когда Дженсен ни с того, ни с сего уперся в решетку и зло спросил:
- Кто завтра приносит еду?
- Э-э-э, Джим, - прикинув, ответил Джаред.
- Понятно, - сказал Дженсен. – Я – спать. Хороших снов тебе.
Хороших снов не вышло. Джареду снились Вонючие Громыхалки, но он терпеливо ждал, за Громыхалками во сне всегда появлялся Дженсен, точнее, кусочек Дженсена - вот тогда сон заканчивался отлично. Но сегодня все было не так, а еще Дженсен соврал ему вечером – он не спал. Он угадал страхи Джареда, и случился почти Настоящий Кошмар: утром Дженсен бросился на Джима.
Тихо, очень тихо. Джаред считал, что все охотятся с лаем – так ему подсказывал инстинкт – залаять, испугать, согнать, и… Но Дженсен прыгнул с места, поджавшись и спружинив лапами, прямо к груди, к шее Джима, и того спасла только отменная реакция, эти люди, когда хотели, были быстрее даманов. Дженсен зацепил его лапой, которая – резко – оказалась отличным когтистым оружием, зацепил и не успел дотянуться до шеи, Джаред прекрасно понимал, куда он целится.
Джим выскочил из клетки. Джаред, хоть и замер, поморщился – кислый запах страха сейчас казался отвратительным.
- Ублюдок! – выругался Джим и пнул решетку. – Мудак!
Дженсен, противно и лениво – «вот как его «лениво» могло стать так «противно»? - подумал Джаред, - лениво и противно повернулся к нему задом. Вроде бы теряя интерес.
- Доиграешься, козел! – крикнул Джим.
Но Дженсен не был козлом. Ну никак не был.
Решетка затряслась от навалившегося на неё здорового тела, и лапа Дженсена еще раз почти зацепила лицо Джима. Почти.
- Ах ты…!
Джаред залаял, потому что ничего другого он не мог.
Дженсен посмотрел на него и скис.
Джаред же был просто в панике. Потому что подумал, что точно так же Дженсен бросился бы и на Джефа, и ему, Джареду, пришлось бы выбирать. Нет, в своем выборе он не сомневался, ему просто не нравилась сама ситуация. Очень не нравилась. И это даже не говоря о том, что Злой и Опасный Дженсен пробуждал в нем страх – тот самый, из Настоящих Кошмаров и еще – противненький азарт, зудящий от копчика до ушей, – знакомый сигнал к началу атаки.
- Ты с ума сошел, - спросил он, выдохнув, – Дженс, ты сошел с ума?
- Дженс, отлично! – злая морда оказалась прямо перед ним, - Дженс! Стелись и подлизывай, давай!
- Ауф, - Джаред, кажется, впервые не знал, что сказать.
- Почему ты лебезишь перед ними? – тяжело проговорил Дженсен.
И разбил Джареду сердце.
Дженсен молчал. Вылизывал лапу, и Джаред чуть ли не впервые всерьез задумался о когтях, которые прятались в светлой шерсти. Дженсен всего лишь смотрел – его глаза были темными-темными, с огромными зрачками, и Джареду хотелось, чтобы они снова стали прозрачными. При мысли об ужине у Джареда на этот раз екало сердце, а не желудок, потому что он не знал, что случится вечером.
Ничего не случилось. Джим и Джеф пришли вместе, и опять с ружьем, но Дженсен отошел в угол, даже не рыкнув, и спокойно дождался, пока Джеф поставит еду и поменяет воду.
Джаред не выдержал и спросил все-таки. Потом, когда они остались вдвоем, выдра в счет не шла.
- Ты понял, что они… ну, просто всегда такие, да? Не могут быть другими, и их надо принять?
- Нет, - просто ответил Дженсен. – Они – не мои, совсем не мои. Но если ты хочешь – я сдержусь. Не буду обращать на них внимания. Их нет. Так пойдет?
Джаред, наверное, должен был продолжить увещевания. Объяснять и доказывать. Этого требовала голова, но внутри была вовсе не голова. Внутри рокотало и перекатывалось дженсеновское «Если ты хочешь – я сдержусь», пульсировало вместе с сердцем, растекалось по крови, от носа до хвоста, по всем четырем лапам, и Джаред испуганно подумал, что ему с этим делать, и спросил еще:
- Только потому, что я хочу?
- Ты спал со мной, - не совсем внятно ответил Дженсен. Понял, что Джареду требуется куда больше слов, помолчал и объяснил: - Я же чувствовал. Когда вы везли меня. И здесь, в саду, в первую ночь.
- И – что?
Дженсен пожал плечами.
- Этого достаточно.
Джаред попытался понять. Запутался. Кто кого выбрал первым? Почему он тогда полез в багажник Громыхалки? Что это было? Судьба? Такая же судьба, как когда ему понравились ботинки Джефа? Он не знал, он никак не мог этого объяснить, но когда он поднял голову и посмотрел на Дженсена, глаза у того были прозрачными и теплыми, опять впитывали и ели его всего, ели медленно и с удовольствием.
- Ладно, - сказал Джаред, ну надо же было что-то сказать. – Ты привыкнешь. Они хорошие, я знаю, ну и что, что мы все разные? Мы с тобой вот тоже…
- Тоже, - это слово Дженсен произнес как-то между мурлыканьем и рычанием, и если бы Джаред был сучкой – он бы точно потек.
1.Виверры – хищные животные семейства виверровых, небольшие и стройные, с короткими ногами и длинным хвостом.
Джаред не очень любил Дожди. Точнее, любил поначалу, когда все казалось свежим и чисто вымытым после пыльной сухой жары. Когда поваляться в луже было Приключением, а не суровыми буднями. Потом единственным, что радовало, становилось обилие питья, остальное приедалось.
Это было третье Время Дождя в жизни Джареда. Первое он помнил плохо по причине несознательного щенячества. Второе было связано со Стаей, с вечно мокрым и грязным Районом и с джаредовским окончательным желанием уйти оттуда на фиг, потому что Главный полюбил в воспитательных целях возить его в этой грязи. Он и ушел – пусть после Дождей, но все-таки собрался с силами, повернулся и ушел – и не прогадал же!
Дженсен был на одно Время старше. И в первый раз видел Дождь в Городе. Хотя сад был не совсем Городом, конечно, но объяснить это ему, напрочь запутавшемуся в своих драгоценных воспоминаниях, никак не получалось.
Так или иначе, Дженсен грустил, и даже Джареду иногда надоедало веселить его.
***
У Джефа с Джимом тоже творилось неладное. В саду болели детеныши, несколько верветок умерло, многих они забрали в дом, и пустые места в рядах клеток никому не могли добавить оптимизма. Птицы жаловались, пронзительно и капризно, обезьяны визжали и ругались, виверры (1) тявкали, а в бассейн, где раньше жил Клифф, поселили шуструю выдру, которая, кажется, единственная радовалась Дождям. Все, что скрашивалось солнцем, сейчас теряло привлекательность, как будто вода смывала не только пыль, но и то яркое, о чем Джаред знал лишь понаслышке. Зато прибавлялось чистых, сырых, свежих запахов, они играли у него в носу и изрядно скрашивали подмоченное существование.Джеф напрасно звал его в дом, в итоге ему пришлось сколотить для Джареда помост, чтобы подстилка не валялась на мокрой земле. Джеф был по-прежнему милым, несмотря на то, что они с Джимом часто ссорились.
Джаред и не обратил бы на это внимания – ему хватало поникшего Дженсена и требовавших утешения зверей, но однажды он зацепился за услышанное в разговоре имя и пошел за Джефом, который нес в дом пустые кормушки, чтобы там их помыть.
- То есть ты считаешь, что Дженсен поправил бы положение?
- Не то слово, как, - отозвался Джим из кухни. – Сам подумай, сколько в него вбухано. И вбухивается, - добавил он после паузы. – Надо было продавать его сразу, пока брали.
- Ты же сам и не продал – ведь за него давали мизер.
- Кто ж знал, что так обернется? – проворчал Джим и застучал ножом по доске, нарезая овощи. – Помыл кормушки? Давай.
Джеф напевал себе под нос, и это почему-то напугало Джареда гораздо больше разговора. Именно то, что он не спорил с Джимом. Не согласился – Джаред понимал Джефа, знал Джефа и видел, что тот просто ушел от спора, оставшись при своем. Но и не возразил весело, не стал дразниться и выворачивать слова Джима наизнанку, как шкуру шерстью вниз, а вот так… запел.
Задумчивый и настороженный, Джаред почти проглотил брошенный ему кусок яблока, попятился, чтобы уже выйти в сад, добежать до Дженсена и всё ему рассказать, но тут его осенила простая, как огрызок, мысль, и яблоко застряло где-то между горлом и желудком.
Дженсена, конечно, надо было предупредить. И этим окончательно испортить ему жизнь. Он и так был невесел, мягко говоря, а уж в какое состояние его мог привести разговор о возможной продаже – Джаред даже представить боялся, до состояния «зажмурься и отползи».
Кошмарные Картины на раз возникли в всклокоченном джаредовском воображении, но был на них Очень Злой Дженсен, а не то как, например, Очень Злого увозят «куда-нибудь». В «куда-нибудь» Джаред не верил. Интуиция подсказывала ему, что этого быть не может, а интуиции своей Джаред доверял всегда, великодушно прощая ей редкие ошибки. Джеф не мог продать Дженсена: он слишком много возился с ним, он, казалось Джареду, отлично Дженсена понимал и по-своему любил - не так, как Джареда, конечно, но любил. Джеф разговаривал с ним, входя в клетку. И Дженсен уже не стеснялся есть при нем мясо. Нет, там однозначно был хороший контакт, и в Джефа стоило поверить.
Джаред решительно выбросил Кошмарные Картины из головы. Он будет заботиться о Дженсене сам, взяв ситуацию под Контроль. Он не допустит никаких «куда-нибудь». Он, Джаред, хитер, изобретателен и силен, и Джеф прекрасно понимает, что их с Дженсеном разлучать нельзя.
Яблоко, наконец, проглотилось. Джаред, преисполненный ответственности и оптимизма, вернулся в сад.
***
К тому же, словно поддерживая его план, Дожди утихли, пусть и ненадолго, а в сад вернулось солнце. И это оказались, пожалуй, одни из лучших дней в жизни Джареда. И то, что в саду стало меньше зверей, и то, что выдра – при всех её недостатках – была однозначно меньше бегемота и почти не высовывалась из бассейна, и то, что Джим и Джеф больше времени проводили в доме, занимаясь заболевшими, а может – переругиваясь, - всё вместе создало вокруг клетки Дженсена и подстилки Джареда странную солнечную и тихую сеть, невидимую, прозрачную, но вполне осязаемую. Да если кто-нибудь бы сказал Джареду, что ему понравится такая замкнутая тишина - он бы первый подавился костью.
Его больше не расстраивали и не раздражали односложные ответы Дженсена, так и должно было быть. Его не напрягала собственная расслабленность – как будто он тоже стал кошкой, пусть на время. Раньше бы он решил, что сошел с ума или заболел. Но сейчас ловил солнечные пятна на дорожках, оглядывался на клетку, виляя хвостом, и даже почти молчал.
Дженсен ни с чем не смирился, конечно. Просто не мог, это было не в его характере, но тоже поддавался обаянию тишины и света, уступал, морщил нос, больше не рычал во сне, и его сдержанная сила была такой теплой, что Джаред совершенно искренне мечтал оказаться в клетке – чтобы ткнуться в неё носом и попробовать.
Выдра Ники освоилась и стала все-таки вылезать из воды. Точнее, это Джаред замечал, что она вылезает, Дженсен, кажется, её игнорировал, даже с молчаливым пыхтящим Клиффом он общался с большим удовольствием. Поскольку Джаред считал себя в некотором роде ответственным за всех зверей в саду, ну, кем-то вроде посредника между Джефом, Джимом и остальными, он постарался ввести её в курс дела. Рассказывал о поездках без возвращения – «куда-то там», о том, кто живет в саду и в доме, о том, что, как и почему, не особенно задумываясь, что Дженсен, находящийся совсем рядом, тоже слушает его. Не задумывался. И почти доигрался, точнее, доболтался до Кошмарной Картины. Это случилось после ужина, когда Дженсен ни с того, ни с сего уперся в решетку и зло спросил:
- Кто завтра приносит еду?
- Э-э-э, Джим, - прикинув, ответил Джаред.
- Понятно, - сказал Дженсен. – Я – спать. Хороших снов тебе.
Хороших снов не вышло. Джареду снились Вонючие Громыхалки, но он терпеливо ждал, за Громыхалками во сне всегда появлялся Дженсен, точнее, кусочек Дженсена - вот тогда сон заканчивался отлично. Но сегодня все было не так, а еще Дженсен соврал ему вечером – он не спал. Он угадал страхи Джареда, и случился почти Настоящий Кошмар: утром Дженсен бросился на Джима.
Тихо, очень тихо. Джаред считал, что все охотятся с лаем – так ему подсказывал инстинкт – залаять, испугать, согнать, и… Но Дженсен прыгнул с места, поджавшись и спружинив лапами, прямо к груди, к шее Джима, и того спасла только отменная реакция, эти люди, когда хотели, были быстрее даманов. Дженсен зацепил его лапой, которая – резко – оказалась отличным когтистым оружием, зацепил и не успел дотянуться до шеи, Джаред прекрасно понимал, куда он целится.
Джим выскочил из клетки. Джаред, хоть и замер, поморщился – кислый запах страха сейчас казался отвратительным.
- Ублюдок! – выругался Джим и пнул решетку. – Мудак!
Дженсен, противно и лениво – «вот как его «лениво» могло стать так «противно»? - подумал Джаред, - лениво и противно повернулся к нему задом. Вроде бы теряя интерес.
- Доиграешься, козел! – крикнул Джим.
Но Дженсен не был козлом. Ну никак не был.
Решетка затряслась от навалившегося на неё здорового тела, и лапа Дженсена еще раз почти зацепила лицо Джима. Почти.
- Ах ты…!
Джаред залаял, потому что ничего другого он не мог.
Дженсен посмотрел на него и скис.
Джаред же был просто в панике. Потому что подумал, что точно так же Дженсен бросился бы и на Джефа, и ему, Джареду, пришлось бы выбирать. Нет, в своем выборе он не сомневался, ему просто не нравилась сама ситуация. Очень не нравилась. И это даже не говоря о том, что Злой и Опасный Дженсен пробуждал в нем страх – тот самый, из Настоящих Кошмаров и еще – противненький азарт, зудящий от копчика до ушей, – знакомый сигнал к началу атаки.
- Ты с ума сошел, - спросил он, выдохнув, – Дженс, ты сошел с ума?
- Дженс, отлично! – злая морда оказалась прямо перед ним, - Дженс! Стелись и подлизывай, давай!
- Ауф, - Джаред, кажется, впервые не знал, что сказать.
- Почему ты лебезишь перед ними? – тяжело проговорил Дженсен.
И разбил Джареду сердце.
***
Джаред говорил так же, как в первый день. И столько же, до онемевшего языка. О том, что люди помогают. Что Джеф и Джим возились с Дженсеном, когда тот болел и чуть не умер. Признаться, он очень боялся услышать в ответ: «Лучше бы я умер», - и даже прижал уши к голове, но Дженсен промолчал, и Джаред продолжил. О том, что да, они разные, но если уживаются как-то в этом мире, значит, можно ужиться и в одном отдельно взятом саду. Но больше всего он говорил о том, что Дженсена никуда не увезут и не продадут, он заговаривал зубы не только ему, но и себе, и сам искренне верил своим словам. Дженсен молчал. Вылизывал лапу, и Джаред чуть ли не впервые всерьез задумался о когтях, которые прятались в светлой шерсти. Дженсен всего лишь смотрел – его глаза были темными-темными, с огромными зрачками, и Джареду хотелось, чтобы они снова стали прозрачными. При мысли об ужине у Джареда на этот раз екало сердце, а не желудок, потому что он не знал, что случится вечером.
Ничего не случилось. Джим и Джеф пришли вместе, и опять с ружьем, но Дженсен отошел в угол, даже не рыкнув, и спокойно дождался, пока Джеф поставит еду и поменяет воду.
Джаред не выдержал и спросил все-таки. Потом, когда они остались вдвоем, выдра в счет не шла.
- Ты понял, что они… ну, просто всегда такие, да? Не могут быть другими, и их надо принять?
- Нет, - просто ответил Дженсен. – Они – не мои, совсем не мои. Но если ты хочешь – я сдержусь. Не буду обращать на них внимания. Их нет. Так пойдет?
Джаред, наверное, должен был продолжить увещевания. Объяснять и доказывать. Этого требовала голова, но внутри была вовсе не голова. Внутри рокотало и перекатывалось дженсеновское «Если ты хочешь – я сдержусь», пульсировало вместе с сердцем, растекалось по крови, от носа до хвоста, по всем четырем лапам, и Джаред испуганно подумал, что ему с этим делать, и спросил еще:
- Только потому, что я хочу?
- Ты спал со мной, - не совсем внятно ответил Дженсен. Понял, что Джареду требуется куда больше слов, помолчал и объяснил: - Я же чувствовал. Когда вы везли меня. И здесь, в саду, в первую ночь.
- И – что?
Дженсен пожал плечами.
- Этого достаточно.
Джаред попытался понять. Запутался. Кто кого выбрал первым? Почему он тогда полез в багажник Громыхалки? Что это было? Судьба? Такая же судьба, как когда ему понравились ботинки Джефа? Он не знал, он никак не мог этого объяснить, но когда он поднял голову и посмотрел на Дженсена, глаза у того были прозрачными и теплыми, опять впитывали и ели его всего, ели медленно и с удовольствием.
- Ладно, - сказал Джаред, ну надо же было что-то сказать. – Ты привыкнешь. Они хорошие, я знаю, ну и что, что мы все разные? Мы с тобой вот тоже…
- Тоже, - это слово Дженсен произнес как-то между мурлыканьем и рычанием, и если бы Джаред был сучкой – он бы точно потек.
1.Виверры – хищные животные семейства виверровых, небольшие и стройные, с короткими ногами и длинным хвостом.
Метки:
Похожие материалы
Комментарии
Нет комментариев