19:50
"НЕДОПЁСКИ": ГЛАВА 13. ДНИ ЖАРЫ.Джаред
больше не задумывался, почему он полюбил саванну, Великую Траву.
Наверное, он влюбился в неё еще в Городе, слушая разговоры в саду, ну уж совсем точно – после появления Дженсена, потому что не влюбиться в то место, где такой вот Дженсен вырос, было нельзя.
И поэтому всё его обучение премудростям местной жизни оказалось легким и удачливым, как бег по утрам – от долины к реке, в лес, туда и обратно – просто так, сказать Траве и зверям «Доброе утро», ведь каждое утро действительно было добрым.
Дженсен научил его охотиться, точнее – приспособил джаредовские, конечно же, сверхъестественные таланты к своим низменным прагматичным целям. Джаред научился видеть, чувствовать самую слабую антилопу в стаде. Джаред освоил непостижимую для него раньше технику тихого подкрадывания. Джаред пугал добычу и гнал её к тому месту, где притаился лев. Дальше следовал прыжок – все чаще удачный, рык – все чаще победный и довольный лай, который венчал охоту, как закат венчает день.
Им потрясающе легко охотилось вместе, не требовалось никаких договоров и планов, интуиция Джареда протягивалась между ними, как веревка-лиана, только незаметная для остальных. Джаред даже не мог решить, что лучше – дни с охотой или ночи в пещере под веселым взглядом Львиной Звезды.
Ему нравилось всё. И он был влюблен во всё сразу.
Но только не в то, как к саванне потихоньку подбирались Дни Жары. Дженсен не то чтобы мрачнел, всего лишь чаще смотрел на небо и еще чаще – вниз, под лапы.
Солнце выпивало из Травы соки, а потом, так и не насытившись, забирало жизнь, медленно и неотвратимо, и это постепенное убийство казалось Джареду жестоким. Да тот же Дженсен был куда милосерднее, забивая очередную антилопу. Но солнце не было львом, это лев мог быть солнечным.
Если Время Дождя шуршало мягко и мокро, Дни Жары заявляли о себе треском. Сухие тельца насекомых валялись на выгоревшей жухлой траве, хрустели под лапами и были отвратительны на вкус, как маленькие косточки, совсем без костного мозга. Взамен умершим прилетали другие, гремевшие крыльями, их боялись все, даже Дженсен, но их было мало, и в саванне шепотом говорили, что «этих» просто занесло ветром. Ветер стал шершавым и горячим, как нос больного пса; обжигал глаза, пробирался под шерсть и жарко царапал кожу.
В Городе Дни Жары переносились проще – там можно было найти тень, а о гидрантах Джаред теперь вспоминал с особой нежностью и долго рассказывал о них, понимая, что ему никто не верит.
Над лесом и холмами постоянно висело тяжелое облако, особенно плотное по утрам – Солнце забирало влагу и оттуда. Гверецы ныли и капризничали, а когда начала пересыхать река, совсем перестали приходить к их Дому, хотя раньше, так же ноя, жаловались на глубокую переправу.
Вода уходила нехотя, но уходила. Сначала река стала чуть мельче, потом – чуть уже. Потом дело пошло быстрее, словно Солнце дорвалось до неё, как голодный хищник до уставшей, загнанной добычи. Джаред давно не переходил реку вброд - перепрыгивал, а потом и просто перешагивал ручей.
Звери уходили от водопоя, превратившегося в огромную грязную лужу, но идти было особо некуда – Дни Жары, потрескивая, окружали саванну.
- Это очень плохая жара, - сказал однажды старый бородавочник Фред. Он устроился у озера и явно боролся с желанием влезть в воду целиком, со всеми своими копытами и бородавками, но Дженсен косился на него, и Фред, вздыхая, оставался на месте.
- Что значит - плохая? – уточнил Джаред.
- Она приходится один раз на много-много Времен Дождя. Тот, кто выживает, рассказывает о ней детенышам.
- Если детеныши выживают, - добавил Дженсен.
- Ну… У нас же есть вода, да?
Озеро, в котором вода не текла издали, а била из-под земли, придавало Джареду уверенности. Оно почти не уменьшилось в размерах.
- Да, именно поэтому здесь всегда жили Прайды. До болезни. Дженсен?
- Что? – Дженсен посмотрел на Фреда.
- Тебя же не искал никто из ваших?
- Нет, - коротко ответил Дженсен и закрыл глаза, как будто устроил закат солнца в своей отдельной голове.
Джареду показалось, что они говорили о чем-то своем и сказали куда больше, чем он, Джаред, мог понять.
Ему хватило дня, да что там – полдня, чтобы придумать кое-что. И еще одного дня, чтобы придуманное реализовать.
Вечером он вернулся Домой, забрался в пещеру к Дженсену под бок, вздохнул, наслаждаясь прохладой, вытянул усталые лапы и начал – по его мнению – издалека.
- Дженни?
- М?
- Я тут придумал кое-что. Только скажи, что ты согласен.
- Не знаю, - быстро ответил Дженсен, но к этому Джаред привык, потому что Дженсен на все его предложения вот так отвечал всегда.
- Ну, это ненадолго. Ненадолго – раз, и очень хорошо – два.
- Мне заранее страшно.
- Да брось, ты же ничего не боишься, правда?
Джаред подполз поближе, почему-то ему хотелось озвучить идею, уткнувшись куда-нибудь Дженсену в бок, а не глядя ему в глаза.
- Короче, завтра тут… Ну… Я их всех пригласил, вот.
- Кого пригласил? Куда пригласил?
- Всех, - зачастил Джаред, которому не понравился настороженный тон, - всех, Дженни. Всех наших. Ну зачем нам, чтобы они уходили в поисках воды? Пусть пьют здесь, а трава все равно есть в лесу, я там был, я видел.
- Джаред, еще раз. Кого ты пригласил?
- Томми, - начал перечислять Джаред, - импал, куду, канна, зебр, - ну, всех. Буйволов. Жирафов. И гну. И еще я встретил сервалов, их тоже, а они пообещали привести шакалов, и …
Дженсен, кажется, не дышал.
- Ну, и так, по мелочи, - закончил Джаред. – И бородавочников, конечно, всех, а не только тех, с кем мы дружим.
- Правильно ли я понял, что ты решил устроить здесь общий водопой?
- Да! Вот ты так здорово сказал: общий водопой. Они не будут здесь жить, только пить, а пастись где-нибудь неподалеку. Они пообещали, Дженни. Здорово, да?
- Нет, - сказал Дженсен. – Не здорово.
Джаред прижал уши.
- Джей, пойми, есть правила. Никто и никогда, даже в самые плохие годы, не приходил сюда за водой. Я не против твоих друзей – это твои друзья, наши друзья, хорошо. Но позвать всех – это против правил.
- Но жирафы… - начал Джаред.
- И жирафов тоже, - безжалостно приговорил Дженсен. - Не по правилам.
- Да что ты вцепился в эти правила? Разве их нельзя нарушить?
- Если нарушишь Правила Травы – Трава прорастет через тебя, - ответил Дженсен, - разве я тебе этого не говорил?
Говорил, конечно, но Джаред воспринял это не как руководство к действию, а как старую присказку.
- Но Дженсен, - несчастно сказал он.
- Джаред. Мы и так нарушаем всё, что можно. Начиная с того, что лев не должен жить с риджбеком.
- Вот! Мы же уже всё равно нарушаем!
- А ты не думаешь, что когда-нибудь нам всё это аукнется?
- Нет, - вот кое в чем Джаред был уверен, - я думаю, этот водопой нам потом зачтется.
Дженсен замолчал. Потом, похоже, решил уточнить масштабы грядущих разрушений.
- Значит, ты пригласил всех?
- Ну, всех своих, тех, кто рядом, но они обещали передать… - честно объяснил Джаред.
- Оооох.
Дженсен закрыл глаза. Пришлось несколько раз ткнуть его носом в бок, чтобы он не отвлекался.
- Когда они придут? – глухо спросил он.
- Первые – прямо с утра. А потом еще вечером, днем я сказал не приходить.
- И на том спасибо.
- Ты же не сердишься, правда?
Джаред знал, что Дженсен уступает. То есть не знал, а чувствовал. Может быть, именно об этом – о водопое - они говорили тогда с Фредом – не вслух, а про себя.
- Я не сержусь, - сказал Дженсен. – Я в шоке. Я думаю, что нам за это будет. Но лучше вообще не думать, что нам будет… за вообще, - неловко закончил он.
- Вообще – это далеко, - заявил Джаред и лизнул его нос, удачно проехав языком по ноздре, так что Дженсен сморщился и чихнул. – Не надо меня оплевывать.
- Оплюют нас потом. Другие.
- И до других долго и далеко, - Джаред понимал, что битву выиграл, - а сейчас я вполне могу…
И он лизнул Дженсена еще раз. И еще.
Он не ожидал, что новости по Траве разносятся так быстро. И толпы у долины не ожидал – пасшиеся вокруг их Дома стада всегда выглядели островками в саванне. А тут вдруг оказалось, что Травы нет, а зверей – гораздо больше, чем он предполагал.
И, наверное, они могли выпить озеро до дна.
Дженсен закатил глаза, а потом посмотрел на него с немым упреком.
И они пошли «командовать водопоем».
Командовал Джаред, а Дженсен расположился рядом и следил, чтобы команды выполнялись. Дженсен – он был такой, ему достаточно было просто стоять у Джареда за плечом.
И всё как-то получилось, к их обоюдному удивлению. Конечно, не обошлось без давки и суеты в самом начале, и испуганные птицы кружили над озером до полудня, пока жара совсем не измотала их, зато все пришедшие с утра были напоены и разбрелись по округе, а кое-кто и дальше – рассказывать об озере с водой, которая бьет из-под земли.
- Ты же не хочешь есть? – осторожно спросил Джаред.
Дженсен, ловивший пару маленьких резвых бородавочников, бултыхавшихся у берега и баламутивших воду, оглянулся.
- Я очень, очень хочу есть, - рыкнул он, но не Джареду, а поросятам, - и даже знаю, кого я сейчас съем!
Бородавочники с визгом вылетели из воды и рванули к Фреду, который посмеивался, наблюдая за происходящим.
- Фред, уйми их, а то я за себя не ручаюсь!
Фред кивнул, и поросята получили хвостом-флажком по забавным мокрым мордам.
- Слушайтесь Главного, - строго сказал он. – Совсем стыд потеряли.
- Все потеряют стыд, все! - громко согласился свесившийся с ветки Миш-Миш. – Где это видано: лев поит антилоп!
Дженсен опять рявкнул.
- Ой-ой, какой грозный, ой, боюсь!
- Дурак, - буркнул Дженсен и, похоже, обиделся. – Джей, ты идешь? Вечером всё начнется по новой, пошли, отдохнем.
В пещере они плюхнулись на землю, переводя дух.
- Я про еду спросил, потому что… ну, у тебя нет… э-э-э… соблазна?
- Есть. Но я отойду от долины, не волнуйся. Хотя еда с доставкой к воде – это ты здорово придумал.
Но Джаред знал, что он шутит.
- Я прошу тебя только об одном: сервалы, шакалы, гепард – ладно, с этими мы разберемся. Но, Джаред…
- Я знаю. Если тут появятся гиены – ты за себя не отвечаешь.
- Да уж, будь любезен.
Дженсен вроде ворчал и демонстративно поднимал глаза к небу, то есть к своду пещеры, но Джареду казалось, что на самом деле он очень доволен. Не самим водопоем, хотя и этим тоже, а именно им, Джаредом.
- Ты – ужасный идиот, - Дженсен зевнул. – Я посплю до вечера, а охотиться пойду после заката, когда это безумие закончится. И-ди-от.
И каждый произнесенный им «идиот» был мягким и нежным, как легкое касание языка.
Принимал её как данность, как факт, как то, что дождь мокрый. Про дожди в голове всплывало само, их поминали все, кстати и некстати. Про гиен, как раз наоборот, молчали. Как будто боялись призвать их лишним упоминанием. Иногда Джареду становилось даже интересно, что ж это за изгои такие и почему их настолько не любят все, но Дженсен пресекал его интерес на корню, повторяя:
- Просто они падальщики. Во всех смыслах – падальщики. Запомни и никогда не связывайся с ними.
Джаред запоминал, настолько, что, при всей его дружелюбности, приглашение на водопой содержало одну-единственную оговорку про гиен.
С другими хищниками он почти не сталкивался. Как-то так получилось.
Плохое ли Место было тому виной или то, что со львами те, кто поменьше, предпочитали не связываться, но толком Охотящихся-в-Траве Джаред разглядел только у озера.
Первыми явились сервалы, которых пришлось поначалу ставить на место.
Испуганная мелочь разбежалась по кустам, а Джаред и Дженсен прикрывали тропу, устроив что-то вроде коридора до воды. Потом Дженсен говорил с ними, объясняя правила, а Джаред смотрел, как они пьют.
Они же тоже были кошки. Не такие мощные и сильные, как Дженсен, но чем-то неуловимо похожие. То ли прогибом спины и сведенными к хребту лопатками, когда сервалы наклонялись к воде. Дженсен тоже… ну, в пещере, когда они…
Джаред встряхнулся и переключился обратно, в настоящее. Пили сервалы так же, только движения были мельче и быстрее. Двигались легче, а в целом…
Джаред в саванне почти забыл, что Дженсен – другой. Отличный от него. Если отличия и проявлялись, то в основном по ночам, днем они, похоже, превращались в какого-то удивительного гибрида, двухголового и восьмилапого, настолько им было просто вдвоем. Хотя и по ночам. Мда.
Но все-таки Джаред был псом. Это проснулось внутри. Само, без всякого его желания и без малейшего повода. Если не считать поводом то, что на водопой через несколько длинных жарких дней впервые пришли шакалы.
Против шакалов Дженсен тогда не возразил. Хотя поговаривали, что они тоже «себе на уме» и «могут отмочить», но в итоге они оказались даже послушнее сервалов.
Шакалам всё обяснял Джаред. И это было очень здорово – когда тебя понимают так, с полуслова. И то, как они трусили к воде, знакомой, почти забытой им здесь, чуть раскачивающейся походкой – напомнило о Стае с неожиданной и удивившей Джареда нежностью.
Джаред рассказал про правила – «У водопоя охоты нет», «Границы свободной территории – вооон тот корявый баобаб, нет, не этот, левее, да, так далеко, а дальше – по старому руслу реки, и вокруг – до кустарника почти на горизонте, если вы согласны – то добро пожаловать», а потом смотрел, как они пьют, лакая по-собачьи и зайдя в воду по колено, а не присев и вытянув шею, как кошки.
Они были красивые и изящные, помельче Джареда, с острыми стоячими ушами, в меру хитрыми мордами и пышными хвостами. Очень пышными хвостами, серо-черно-белыми, почти как у миш-мишиных гверецов-Подданных, и Джаред поймал себя на том, что стоит уже какое-то время, уставившись на чей-то красивый хвост, совсем невежливо, даже для него.
Обладательница этой неземной красоты повернулась, напившись, и улыбнулась в ответ.
- Спасибо, - сказала она, - было здорово.
Она и разговаривала… как собака. Просто. Без дженсеновских недоговорок, полуулыбок и ускользающих взглядов.
- Да не за что, - вежливо ответил Джаред, - приходите еще.
Роскошный хвост вильнул, задев его грудь, опять так привычно и знакомо, что у Джареда сладко заныло внутри. Он и не подозревал, насколько соскучился по своим. Особенно если своей оказывалась такая очаровательная сучка.
- Ты… - начала было она, но тут её окликнули:
- Кортез!
- Иду!
Она шагнула вперед, прямо на Джареда, так что ему пришлось попятиться, уткнувшись задом в дерево.
- Такооой большооой, - протянула Кортез, проходя мимо него. – Спасибо за приглашение, я обязательно загляну.
Сама-то она была маленькая – доставала Джареду до плеча, маленькая и такая милая, и от неё пахло приятно-собачьим, еще не течкой, но уже очень похоже, соблазнительно и ярко.
- Пока, - сказал Джаред ей вслед.
Пушистый хвост снова вильнул, шаг сбился на мгновение, и Кортез, повернувшись, лукаво взглянула на него.
- Так соскучился по своим? – спросил он ехидно, словно умел читать джаредовские мысли.
- Есть немного, - согласился Джаред. – Это… знаешь, это, наверное, инстинкт.
- Конечно, - в свою очередь согласился Дженсен. – Работает, да?
Джареду показалось, что он обижен. Или раздражен. Или просто устал от всей этой круговерти.
- Нет, - сказал он, - при чем тут «работает»? Если учесть, что с тобой все инстинкты действуют наоборот, так их у меня и не осталось.
Дженсен промолчал.
- И мне нравится, что они - наоборот, - честно сказал Джаред. – Типа, я сильнее. Да?
Он не дождался ответа, посопел, устроился у Дженсена под боком, повозился, прижался, заснул, и даже когда ему приснился пышный хвост, раскачивающийся прямо перед носом, он – там, в липком сладком сне - подумал, что это просто инстинкт. И всё.
Дженсен наблюдал за его «кобелением» - так он это обозвал в один из вечеров - с какой-то снисходительной грустью. А Джаред больше не заговаривал про инстинкты.
Он водил Кортез в лес, поболтать с гверецами – никто из них, кроме Миш-Миша, больше не приходил к озеру. Ждали конца жары и конца водопоя, хотя, по мнению Джареда, именно сейчас у их Дома творилось главное веселье.
Но Подданные, как он теперь подозревал, любили быть единственными и неповторимыми, звездами, как их Король, и не собирались теряться в толпе. А вот за каким к озеру возвращается недовольный Миш-Миш, Джаред не понимал. Кортез в лес входила осторожно, оглядываясь, прижимала уши к аккуратной голове и почти сразу поднимала их, услышав малейший шум, и выглядела так трогательно, что Джареду хотелось её облизать.
«Дженсен всё понимает и никуда не денется. Он же знает, что мы вместе, и это важнее всего. А я просто соскучился по… по собакам, да», - Джаред не то чтобы оправдывался, никакой особой вины он за собой не признавал, слишком Кортез и Дженни были разные.
Дженсен же прекрасно управлялся с гостями, даже когда Джаред задерживался на прогулках. Ну, или когда общий заяц оказывался слишком вкусным, и есть его медленно было так интересно. Да он, Дженсен, и не хотел никуда деваться от озера и от Дома. И вовсе не потому, что ему нравилось быть Главным.
Вот это – про Главного – Джаред пытался всё время донести до Миш-Миша.
Что Дженсену это неважно, что он Главный – внутри, по сути своей, а совсем не потому, что ему это сильно нравится. Он вообще, кажется, стеснялся своей силы и своего статуса в саванне, хотя прекрасно умел управляться и с тем, и с другим.
И… ну, Джаред сам был немного виноват в том, что Миш-Миш взъелся на Дженсена. Но он хотел как лучше, всего лишь как лучше. Они с Кортез бродили по опушке леса, задирали головы, рассматривали стволы, с которых падали огромные высохшие листья, когда из чащи к ним выскочил сам Король, поздоровался и сходу начал говорить глупости. Джаред, чтобы Миш-мишины глупости заткнуть, стал приглашать гверецов обратно к озеру – мол, пришли бы да посмотрели, как все здорово получилось.
- Да ты всегда ему подтявкиваешь, - засмеялся Миш-Миш.
- Кому? – Джаред не понял поначалу.
- Главному. Дженсену. Это же он всё затеял? Хочет стать знаменитым, да?
Джаред должен был возразить, что Дженсен тут ни сном, ни духом, кроме поддержания порядка и изначального разрешения, но так получилось бы, что он хвастается перед Кортез, поэтому он сказал только:
- Зачем ему становиться знаменитым? Он и так Главный, и все это знают.
Кортез кивнула и улыбнулась, Миш-Миш недовольно заверещал, а Джаред гордился своей скромностью и не-болтливостью.
- Вот увидишь, он позовет сюда львов, вот увидишь! – пугал его Король.
Джаред только усмехался. Гостей приглашал он, и никаких львов в его повестке дня не значилось.
- Здрррравствуйте, - он сам не понимал, откуда у него из горла вдруг поперло это «р».
- Риджбек, - рыкнула она в ответ, и звук её голоса раздробился о воду в озере, как когда-то давно – рык Дженсена. – Пропусти меня.
- А. Да, - Джаред совершенно не представлял, что ему делать, и топтался перед ней, а львица уже сделала шаг, оказавшись вплотную.
- Стоп.
Дженсен, как умел только он, словно материализовался из воздуха.
- Говори со мной, - сказал он и отодвинул Джареда к кустам.
Львица улыбнулась. Или оскалилась, Джаред никак не мог её понять. Оглядела Дженсена с лап до головы. Вот именно так – от кривых лап до головы и уха с пятнышком, а потом сказала, хрипло и властно:
- Вот что получается. А я ведь не верила. Слухи растут из Травы.
- Ты о чем? – настороженно спросил Дженсен.
- Слухи растут из Травы, - повторила она, - что остался один. И он вернулся в свой Дом, несмотря на болезнь.
Она говорила так, словно обвиняла Дженсена во всем сразу.
- И вернулся не один, а с псом. Странные слухи растут из Травы, правда, Росс? Ну, что же ты молчишь?
Дженсен не отвечал. Не отступал. Не пятился. Не огрызался. Дженсен смотрел на неё, оцепенев.
- Росс? - уже требовательно повторила львица.
И тогда Дженсен кивнул.
Наверное, он влюбился в неё еще в Городе, слушая разговоры в саду, ну уж совсем точно – после появления Дженсена, потому что не влюбиться в то место, где такой вот Дженсен вырос, было нельзя.
И поэтому всё его обучение премудростям местной жизни оказалось легким и удачливым, как бег по утрам – от долины к реке, в лес, туда и обратно – просто так, сказать Траве и зверям «Доброе утро», ведь каждое утро действительно было добрым.
Дженсен научил его охотиться, точнее – приспособил джаредовские, конечно же, сверхъестественные таланты к своим низменным прагматичным целям. Джаред научился видеть, чувствовать самую слабую антилопу в стаде. Джаред освоил непостижимую для него раньше технику тихого подкрадывания. Джаред пугал добычу и гнал её к тому месту, где притаился лев. Дальше следовал прыжок – все чаще удачный, рык – все чаще победный и довольный лай, который венчал охоту, как закат венчает день.
Им потрясающе легко охотилось вместе, не требовалось никаких договоров и планов, интуиция Джареда протягивалась между ними, как веревка-лиана, только незаметная для остальных. Джаред даже не мог решить, что лучше – дни с охотой или ночи в пещере под веселым взглядом Львиной Звезды.
Ему нравилось всё. И он был влюблен во всё сразу.
Но только не в то, как к саванне потихоньку подбирались Дни Жары. Дженсен не то чтобы мрачнел, всего лишь чаще смотрел на небо и еще чаще – вниз, под лапы.
Солнце выпивало из Травы соки, а потом, так и не насытившись, забирало жизнь, медленно и неотвратимо, и это постепенное убийство казалось Джареду жестоким. Да тот же Дженсен был куда милосерднее, забивая очередную антилопу. Но солнце не было львом, это лев мог быть солнечным.
Если Время Дождя шуршало мягко и мокро, Дни Жары заявляли о себе треском. Сухие тельца насекомых валялись на выгоревшей жухлой траве, хрустели под лапами и были отвратительны на вкус, как маленькие косточки, совсем без костного мозга. Взамен умершим прилетали другие, гремевшие крыльями, их боялись все, даже Дженсен, но их было мало, и в саванне шепотом говорили, что «этих» просто занесло ветром. Ветер стал шершавым и горячим, как нос больного пса; обжигал глаза, пробирался под шерсть и жарко царапал кожу.
В Городе Дни Жары переносились проще – там можно было найти тень, а о гидрантах Джаред теперь вспоминал с особой нежностью и долго рассказывал о них, понимая, что ему никто не верит.
Над лесом и холмами постоянно висело тяжелое облако, особенно плотное по утрам – Солнце забирало влагу и оттуда. Гверецы ныли и капризничали, а когда начала пересыхать река, совсем перестали приходить к их Дому, хотя раньше, так же ноя, жаловались на глубокую переправу.
Вода уходила нехотя, но уходила. Сначала река стала чуть мельче, потом – чуть уже. Потом дело пошло быстрее, словно Солнце дорвалось до неё, как голодный хищник до уставшей, загнанной добычи. Джаред давно не переходил реку вброд - перепрыгивал, а потом и просто перешагивал ручей.
Звери уходили от водопоя, превратившегося в огромную грязную лужу, но идти было особо некуда – Дни Жары, потрескивая, окружали саванну.
- Это очень плохая жара, - сказал однажды старый бородавочник Фред. Он устроился у озера и явно боролся с желанием влезть в воду целиком, со всеми своими копытами и бородавками, но Дженсен косился на него, и Фред, вздыхая, оставался на месте.
- Что значит - плохая? – уточнил Джаред.
- Она приходится один раз на много-много Времен Дождя. Тот, кто выживает, рассказывает о ней детенышам.
- Если детеныши выживают, - добавил Дженсен.
- Ну… У нас же есть вода, да?
Озеро, в котором вода не текла издали, а била из-под земли, придавало Джареду уверенности. Оно почти не уменьшилось в размерах.
- Да, именно поэтому здесь всегда жили Прайды. До болезни. Дженсен?
- Что? – Дженсен посмотрел на Фреда.
- Тебя же не искал никто из ваших?
- Нет, - коротко ответил Дженсен и закрыл глаза, как будто устроил закат солнца в своей отдельной голове.
Джареду показалось, что они говорили о чем-то своем и сказали куда больше, чем он, Джаред, мог понять.
***
Джаред, конечно, был охотником. И хищником. Нормальным хищником, с острыми
зубами, длинными лапами и пустым желудком, требующим еды. Но еще он был добрым
псом, и псом изобретательным.
Ему хватило дня, да что там – полдня, чтобы придумать кое-что. И еще одного дня, чтобы придуманное реализовать.
Вечером он вернулся Домой, забрался в пещеру к Дженсену под бок, вздохнул, наслаждаясь прохладой, вытянул усталые лапы и начал – по его мнению – издалека.
- Дженни?
- М?
- Я тут придумал кое-что. Только скажи, что ты согласен.
- Не знаю, - быстро ответил Дженсен, но к этому Джаред привык, потому что Дженсен на все его предложения вот так отвечал всегда.
- Ну, это ненадолго. Ненадолго – раз, и очень хорошо – два.
- Мне заранее страшно.
- Да брось, ты же ничего не боишься, правда?
Джаред подполз поближе, почему-то ему хотелось озвучить идею, уткнувшись куда-нибудь Дженсену в бок, а не глядя ему в глаза.
- Короче, завтра тут… Ну… Я их всех пригласил, вот.
- Кого пригласил? Куда пригласил?
- Всех, - зачастил Джаред, которому не понравился настороженный тон, - всех, Дженни. Всех наших. Ну зачем нам, чтобы они уходили в поисках воды? Пусть пьют здесь, а трава все равно есть в лесу, я там был, я видел.
- Джаред, еще раз. Кого ты пригласил?
- Томми, - начал перечислять Джаред, - импал, куду, канна, зебр, - ну, всех. Буйволов. Жирафов. И гну. И еще я встретил сервалов, их тоже, а они пообещали привести шакалов, и …
Дженсен, кажется, не дышал.
- Ну, и так, по мелочи, - закончил Джаред. – И бородавочников, конечно, всех, а не только тех, с кем мы дружим.
- Правильно ли я понял, что ты решил устроить здесь общий водопой?
- Да! Вот ты так здорово сказал: общий водопой. Они не будут здесь жить, только пить, а пастись где-нибудь неподалеку. Они пообещали, Дженни. Здорово, да?
- Нет, - сказал Дженсен. – Не здорово.
Джаред прижал уши.
- Джей, пойми, есть правила. Никто и никогда, даже в самые плохие годы, не приходил сюда за водой. Я не против твоих друзей – это твои друзья, наши друзья, хорошо. Но позвать всех – это против правил.
- Но жирафы… - начал Джаред.
- И жирафов тоже, - безжалостно приговорил Дженсен. - Не по правилам.
- Да что ты вцепился в эти правила? Разве их нельзя нарушить?
- Если нарушишь Правила Травы – Трава прорастет через тебя, - ответил Дженсен, - разве я тебе этого не говорил?
Говорил, конечно, но Джаред воспринял это не как руководство к действию, а как старую присказку.
- Но Дженсен, - несчастно сказал он.
- Джаред. Мы и так нарушаем всё, что можно. Начиная с того, что лев не должен жить с риджбеком.
- Вот! Мы же уже всё равно нарушаем!
- А ты не думаешь, что когда-нибудь нам всё это аукнется?
- Нет, - вот кое в чем Джаред был уверен, - я думаю, этот водопой нам потом зачтется.
Дженсен замолчал. Потом, похоже, решил уточнить масштабы грядущих разрушений.
- Значит, ты пригласил всех?
- Ну, всех своих, тех, кто рядом, но они обещали передать… - честно объяснил Джаред.
- Оооох.
Дженсен закрыл глаза. Пришлось несколько раз ткнуть его носом в бок, чтобы он не отвлекался.
- Когда они придут? – глухо спросил он.
- Первые – прямо с утра. А потом еще вечером, днем я сказал не приходить.
- И на том спасибо.
- Ты же не сердишься, правда?
Джаред знал, что Дженсен уступает. То есть не знал, а чувствовал. Может быть, именно об этом – о водопое - они говорили тогда с Фредом – не вслух, а про себя.
- Я не сержусь, - сказал Дженсен. – Я в шоке. Я думаю, что нам за это будет. Но лучше вообще не думать, что нам будет… за вообще, - неловко закончил он.
- Вообще – это далеко, - заявил Джаред и лизнул его нос, удачно проехав языком по ноздре, так что Дженсен сморщился и чихнул. – Не надо меня оплевывать.
- Оплюют нас потом. Другие.
- И до других долго и далеко, - Джаред понимал, что битву выиграл, - а сейчас я вполне могу…
И он лизнул Дженсена еще раз. И еще.
***
Нет, утром Джаред, конечно, испугался. Немного. Ну, не совсем немного. Скажем
так: ему было очень не по себе.
Он не ожидал, что новости по Траве разносятся так быстро. И толпы у долины не ожидал – пасшиеся вокруг их Дома стада всегда выглядели островками в саванне. А тут вдруг оказалось, что Травы нет, а зверей – гораздо больше, чем он предполагал.
И, наверное, они могли выпить озеро до дна.
Дженсен закатил глаза, а потом посмотрел на него с немым упреком.
И они пошли «командовать водопоем».
Командовал Джаред, а Дженсен расположился рядом и следил, чтобы команды выполнялись. Дженсен – он был такой, ему достаточно было просто стоять у Джареда за плечом.
И всё как-то получилось, к их обоюдному удивлению. Конечно, не обошлось без давки и суеты в самом начале, и испуганные птицы кружили над озером до полудня, пока жара совсем не измотала их, зато все пришедшие с утра были напоены и разбрелись по округе, а кое-кто и дальше – рассказывать об озере с водой, которая бьет из-под земли.
- Ты же не хочешь есть? – осторожно спросил Джаред.
Дженсен, ловивший пару маленьких резвых бородавочников, бултыхавшихся у берега и баламутивших воду, оглянулся.
- Я очень, очень хочу есть, - рыкнул он, но не Джареду, а поросятам, - и даже знаю, кого я сейчас съем!
Бородавочники с визгом вылетели из воды и рванули к Фреду, который посмеивался, наблюдая за происходящим.
- Фред, уйми их, а то я за себя не ручаюсь!
Фред кивнул, и поросята получили хвостом-флажком по забавным мокрым мордам.
- Слушайтесь Главного, - строго сказал он. – Совсем стыд потеряли.
- Все потеряют стыд, все! - громко согласился свесившийся с ветки Миш-Миш. – Где это видано: лев поит антилоп!
Дженсен опять рявкнул.
- Ой-ой, какой грозный, ой, боюсь!
- Дурак, - буркнул Дженсен и, похоже, обиделся. – Джей, ты идешь? Вечером всё начнется по новой, пошли, отдохнем.
В пещере они плюхнулись на землю, переводя дух.
- Я про еду спросил, потому что… ну, у тебя нет… э-э-э… соблазна?
- Есть. Но я отойду от долины, не волнуйся. Хотя еда с доставкой к воде – это ты здорово придумал.
Но Джаред знал, что он шутит.
- Я прошу тебя только об одном: сервалы, шакалы, гепард – ладно, с этими мы разберемся. Но, Джаред…
- Я знаю. Если тут появятся гиены – ты за себя не отвечаешь.
- Да уж, будь любезен.
Дженсен вроде ворчал и демонстративно поднимал глаза к небу, то есть к своду пещеры, но Джареду казалось, что на самом деле он очень доволен. Не самим водопоем, хотя и этим тоже, а именно им, Джаредом.
- Ты – ужасный идиот, - Дженсен зевнул. – Я посплю до вечера, а охотиться пойду после заката, когда это безумие закончится. И-ди-от.
И каждый произнесенный им «идиот» был мягким и нежным, как легкое касание языка.
***
Джаред побаивался, что гиены всё-таки придут. Заявятся толпой, и тогда случится
что-нибудь Очень Непредсказуемое и Плохое. Он знал, конечно, не мог не знать,
что гиен в саванне не любят, мягко говоря. И даже не пытался объяснить
иррациональную – на первый непосвященный взгляд – ненависть Дженсена. Принимал её как данность, как факт, как то, что дождь мокрый. Про дожди в голове всплывало само, их поминали все, кстати и некстати. Про гиен, как раз наоборот, молчали. Как будто боялись призвать их лишним упоминанием. Иногда Джареду становилось даже интересно, что ж это за изгои такие и почему их настолько не любят все, но Дженсен пресекал его интерес на корню, повторяя:
- Просто они падальщики. Во всех смыслах – падальщики. Запомни и никогда не связывайся с ними.
Джаред запоминал, настолько, что, при всей его дружелюбности, приглашение на водопой содержало одну-единственную оговорку про гиен.
С другими хищниками он почти не сталкивался. Как-то так получилось.
Плохое ли Место было тому виной или то, что со львами те, кто поменьше, предпочитали не связываться, но толком Охотящихся-в-Траве Джаред разглядел только у озера.
Первыми явились сервалы, которых пришлось поначалу ставить на место.
Испуганная мелочь разбежалась по кустам, а Джаред и Дженсен прикрывали тропу, устроив что-то вроде коридора до воды. Потом Дженсен говорил с ними, объясняя правила, а Джаред смотрел, как они пьют.
Они же тоже были кошки. Не такие мощные и сильные, как Дженсен, но чем-то неуловимо похожие. То ли прогибом спины и сведенными к хребту лопатками, когда сервалы наклонялись к воде. Дженсен тоже… ну, в пещере, когда они…
Джаред встряхнулся и переключился обратно, в настоящее. Пили сервалы так же, только движения были мельче и быстрее. Двигались легче, а в целом…
Джаред в саванне почти забыл, что Дженсен – другой. Отличный от него. Если отличия и проявлялись, то в основном по ночам, днем они, похоже, превращались в какого-то удивительного гибрида, двухголового и восьмилапого, настолько им было просто вдвоем. Хотя и по ночам. Мда.
Но все-таки Джаред был псом. Это проснулось внутри. Само, без всякого его желания и без малейшего повода. Если не считать поводом то, что на водопой через несколько длинных жарких дней впервые пришли шакалы.
Против шакалов Дженсен тогда не возразил. Хотя поговаривали, что они тоже «себе на уме» и «могут отмочить», но в итоге они оказались даже послушнее сервалов.
Шакалам всё обяснял Джаред. И это было очень здорово – когда тебя понимают так, с полуслова. И то, как они трусили к воде, знакомой, почти забытой им здесь, чуть раскачивающейся походкой – напомнило о Стае с неожиданной и удивившей Джареда нежностью.
Джаред рассказал про правила – «У водопоя охоты нет», «Границы свободной территории – вооон тот корявый баобаб, нет, не этот, левее, да, так далеко, а дальше – по старому руслу реки, и вокруг – до кустарника почти на горизонте, если вы согласны – то добро пожаловать», а потом смотрел, как они пьют, лакая по-собачьи и зайдя в воду по колено, а не присев и вытянув шею, как кошки.
Они были красивые и изящные, помельче Джареда, с острыми стоячими ушами, в меру хитрыми мордами и пышными хвостами. Очень пышными хвостами, серо-черно-белыми, почти как у миш-мишиных гверецов-Подданных, и Джаред поймал себя на том, что стоит уже какое-то время, уставившись на чей-то красивый хвост, совсем невежливо, даже для него.
Обладательница этой неземной красоты повернулась, напившись, и улыбнулась в ответ.
- Спасибо, - сказала она, - было здорово.
Она и разговаривала… как собака. Просто. Без дженсеновских недоговорок, полуулыбок и ускользающих взглядов.
- Да не за что, - вежливо ответил Джаред, - приходите еще.
Роскошный хвост вильнул, задев его грудь, опять так привычно и знакомо, что у Джареда сладко заныло внутри. Он и не подозревал, насколько соскучился по своим. Особенно если своей оказывалась такая очаровательная сучка.
- Ты… - начала было она, но тут её окликнули:
- Кортез!
- Иду!
Она шагнула вперед, прямо на Джареда, так что ему пришлось попятиться, уткнувшись задом в дерево.
- Такооой большооой, - протянула Кортез, проходя мимо него. – Спасибо за приглашение, я обязательно загляну.
Сама-то она была маленькая – доставала Джареду до плеча, маленькая и такая милая, и от неё пахло приятно-собачьим, еще не течкой, но уже очень похоже, соблазнительно и ярко.
- Пока, - сказал Джаред ей вслед.
Пушистый хвост снова вильнул, шаг сбился на мгновение, и Кортез, повернувшись, лукаво взглянула на него.
***
Она засела у Джареда в голове. Вот вся, ладная, стройненькая, кокетливая, так
засела, что от наваждения он избавился только ближе к ночи.
Дженсен, оказывается, тоже кое-что заметил.
- Так соскучился по своим? – спросил он ехидно, словно умел читать джаредовские мысли.
- Есть немного, - согласился Джаред. – Это… знаешь, это, наверное, инстинкт.
- Конечно, - в свою очередь согласился Дженсен. – Работает, да?
Джареду показалось, что он обижен. Или раздражен. Или просто устал от всей этой круговерти.
- Нет, - сказал он, - при чем тут «работает»? Если учесть, что с тобой все инстинкты действуют наоборот, так их у меня и не осталось.
Дженсен промолчал.
- И мне нравится, что они - наоборот, - честно сказал Джаред. – Типа, я сильнее. Да?
Он не дождался ответа, посопел, устроился у Дженсена под боком, повозился, прижался, заснул, и даже когда ему приснился пышный хвост, раскачивающийся прямо перед носом, он – там, в липком сладком сне - подумал, что это просто инстинкт. И всё.
***
Кортез приходила сначала со Стаей, потом и одна, с ней было прикольно болтать.
И весело бегать, Джаред приноровился к её ровной трусце куда быстрее, чем к
шагам Дженсена, мощным шагам вразвалку, чтобы сильные кривые лапы чуть
подгребали под себя траву. У неё лапки были изящные и худые, опять-таки куда
больше похожие на джаредовские. А уж как Джареду понравилось угощать её
чем-нибудь! Честное слово, когда загоняешь зайца и точно знаешь, что его хватит
на полноценный ужин – заяц загоняется лучше и приятнее, чем если бы он был
закуской, лакомством для разминки.
Дженсен наблюдал за его «кобелением» - так он это обозвал в один из вечеров - с какой-то снисходительной грустью. А Джаред больше не заговаривал про инстинкты.
Он водил Кортез в лес, поболтать с гверецами – никто из них, кроме Миш-Миша, больше не приходил к озеру. Ждали конца жары и конца водопоя, хотя, по мнению Джареда, именно сейчас у их Дома творилось главное веселье.
Но Подданные, как он теперь подозревал, любили быть единственными и неповторимыми, звездами, как их Король, и не собирались теряться в толпе. А вот за каким к озеру возвращается недовольный Миш-Миш, Джаред не понимал. Кортез в лес входила осторожно, оглядываясь, прижимала уши к аккуратной голове и почти сразу поднимала их, услышав малейший шум, и выглядела так трогательно, что Джареду хотелось её облизать.
«Дженсен всё понимает и никуда не денется. Он же знает, что мы вместе, и это важнее всего. А я просто соскучился по… по собакам, да», - Джаред не то чтобы оправдывался, никакой особой вины он за собой не признавал, слишком Кортез и Дженни были разные.
Дженсен же прекрасно управлялся с гостями, даже когда Джаред задерживался на прогулках. Ну, или когда общий заяц оказывался слишком вкусным, и есть его медленно было так интересно. Да он, Дженсен, и не хотел никуда деваться от озера и от Дома. И вовсе не потому, что ему нравилось быть Главным.
Вот это – про Главного – Джаред пытался всё время донести до Миш-Миша.
Что Дженсену это неважно, что он Главный – внутри, по сути своей, а совсем не потому, что ему это сильно нравится. Он вообще, кажется, стеснялся своей силы и своего статуса в саванне, хотя прекрасно умел управляться и с тем, и с другим.
И… ну, Джаред сам был немного виноват в том, что Миш-Миш взъелся на Дженсена. Но он хотел как лучше, всего лишь как лучше. Они с Кортез бродили по опушке леса, задирали головы, рассматривали стволы, с которых падали огромные высохшие листья, когда из чащи к ним выскочил сам Король, поздоровался и сходу начал говорить глупости. Джаред, чтобы Миш-мишины глупости заткнуть, стал приглашать гверецов обратно к озеру – мол, пришли бы да посмотрели, как все здорово получилось.
- Да ты всегда ему подтявкиваешь, - засмеялся Миш-Миш.
- Кому? – Джаред не понял поначалу.
- Главному. Дженсену. Это же он всё затеял? Хочет стать знаменитым, да?
Джаред должен был возразить, что Дженсен тут ни сном, ни духом, кроме поддержания порядка и изначального разрешения, но так получилось бы, что он хвастается перед Кортез, поэтому он сказал только:
- Зачем ему становиться знаменитым? Он и так Главный, и все это знают.
Кортез кивнула и улыбнулась, Миш-Миш недовольно заверещал, а Джаред гордился своей скромностью и не-болтливостью.
- Вот увидишь, он позовет сюда львов, вот увидишь! – пугал его Король.
Джаред только усмехался. Гостей приглашал он, и никаких львов в его повестке дня не значилось.
***
Наверное, поэтому он так оторопел, увидев её. Это была львица, совершенно
очевидно. Чуть ниже Дженсена и без гривы, но такая же сильная, она, наверное,
могла отшвырнуть Джареда в сторону одной лапой.
- Здрррравствуйте, - он сам не понимал, откуда у него из горла вдруг поперло это «р».
- Риджбек, - рыкнула она в ответ, и звук её голоса раздробился о воду в озере, как когда-то давно – рык Дженсена. – Пропусти меня.
- А. Да, - Джаред совершенно не представлял, что ему делать, и топтался перед ней, а львица уже сделала шаг, оказавшись вплотную.
- Стоп.
Дженсен, как умел только он, словно материализовался из воздуха.
- Говори со мной, - сказал он и отодвинул Джареда к кустам.
Львица улыбнулась. Или оскалилась, Джаред никак не мог её понять. Оглядела Дженсена с лап до головы. Вот именно так – от кривых лап до головы и уха с пятнышком, а потом сказала, хрипло и властно:
- Вот что получается. А я ведь не верила. Слухи растут из Травы.
- Ты о чем? – настороженно спросил Дженсен.
- Слухи растут из Травы, - повторила она, - что остался один. И он вернулся в свой Дом, несмотря на болезнь.
Она говорила так, словно обвиняла Дженсена во всем сразу.
- И вернулся не один, а с псом. Странные слухи растут из Травы, правда, Росс? Ну, что же ты молчишь?
Дженсен не отвечал. Не отступал. Не пятился. Не огрызался. Дженсен смотрел на неё, оцепенев.
- Росс? - уже требовательно повторила львица.
И тогда Дженсен кивнул.
Метки:
Похожие материалы
Комментарии
Нет комментариев