15:53
"НЕДОПЁСКИ": ГЛАВА 10. ЛЬВИНАЯ ЗВЕЗДА.Вода была
теплая, но очень вкусная, с легким привкусом какой-то еще неизвестной Джареду
травы и с маленькими пузырьками, которые, шипя, лопались на его языке.
Джаред пил и никак не мог напиться, так, что бока ходили ходуном. Дженсен, похоже, насытился быстрее, но стоял рядом и разглядывал его, наклонив голову.
- Что? – Джаред попытался лизнуть отражавшуюся в воде еще бледную звезду. – Ты чего смотришь?
- Джей, - неожиданно сказал Дженсен. – Конечно же, Джееееей.
- Что – Джей? Кто – Джей? Я?
- Ты, - кивнул Дженсен. – Ты – Джей.
- Почему?
- В саванне тебе нужно другое имя. Так положено, - Дженсен опять говорил как Главный, хотя выглядел при этом довольным большим котенком. – Я всю дорогу придумывал и только сейчас сообразил.
- Ты придумывал мне имя?
- Угу.
Дженсен тоже лакнул воды напоследок и выбрался на берег.
- Эй, - спросил Джаред, - значит, и у тебя есть местное имя? Точно, ты же говорил тогда, еще в доме Джефа.
- Есть. Только… - Дженсен помедлил, - давай не будем его вспоминать.
- Почему?
- Потому что если узнают, что пришел какой-то Дженсен, никто не поймет, что это я. И не спохватится.
- А кто может спохватиться?
- Львы, - коротко сказал Дженсен, и Джаред подумал, что, пожалуй, да, некоторая скрытность им совсем не помешает.
- Хорошо, - он тоже вышел на берег и отряхнулся. – Значит, для всех я Джей. Так?
- Именно, - Дженсен усмехнулся. – Ты – Джей, я – Дженсен, мы – новенькие…
-…и нас сожрут, - усмехнувшись вслед, закончил за него Джаред.
- Нет, - серьезно сказал Дженсен, - нет и никогда, пока мы вместе. Ты веришь в Львиную Звезду?
- Во что?
- Ах ты, риджбек. У львов есть своя Звезда. Вон там, - Дженсен кивнул на небо справа от них, - говорят, в этой долине её видно лучше, чем во всей саванне. Пока мы шли, я проверял. Похоже, правда.
Джаред обалдевал. Дженсен, казавшийся ему образцом сдержанности и упорядоченного ума, здесь раз за разом отмачивал такие вещи, которых раньше Джаред от него никак не ожидал.
- Ты этот… как его… романтик, - сказал он, разглядывая их отражения в озере. – Сначала смерть, потом звезды. Второе имя. Я тебя не узнаю.
- И не надо, - согласился Дженсен, - просто привыкай.
- Ничего себе. Ладно, попробую. Ты – настоящий?
- Как эта коряга, - Дженсен толкнул лапой уходивший в воду толстый корень. – Есть хочешь?
Джаред удивился, потому что есть он не хотел. Может, не отказался бы от какой–нибудь мелочи перед сном, но так, на один зуб, для очистки совести.
Неужели это вода была такой сытной? Или сегодня он наелся Приключениями?
- Нет, не хочу.
- Тогда пошли дальше, - Дженсен кивнул на склон холма, правее, прямо под Львиной звездой. Там росли густые кусты, и Джаред не понял:
- Зачем?
- Помнишь, ты рассказывал, что в доме у Джефа есть второй этаж, где люди спят? Ну, здесь примерно то же самое. Только подожди, я посмотрю сначала.
- Что посмотришь? – спросил Джаред, но Дженсен уже поднимался, и трава чуть поскрипывала под его лапами.
Он достаточно быстро высунулся из кустов и скомандовал:
- Давай сюда.
- А что ты хотел проверить? – переспросил Джаред, забравшись к нему.
- Чужих и мертвых, - спокойно ответил Дженсен, и его спокойствие опять удивило и восхитило Джареда.
- Заходи, - сказал Дженсен, задом отодвигая ветки.
Перед пещерой было немного давно утоптанной земли, на которой проросла свежая трава, поспешившая отнять место у отсутствующих хозяев.
А внутри… внутри это был почти настоящий дом, больше всех клеток и даже комнат, своды уходили вглубь холма, шаги отдавались эхом, кто-то мелкий с писком пронесся над их головами.
- Летучие мыши, - объяснил Дженсен. – Живут тут, наверху. Ничего не изменилось, да.
Он вытянулся на мягкой земле. Джаред лег рядом. Дженсен, Главный, лев и всё такое, оставался теплым и уютным, что бы они там ни говорили про изменения, оставался только его, и Джаред хотел хоть как-то доказать это. Себе, Дженсену, летучим мышам… неизвестно кому.
Он опустил морду ниже, носом приподнимая заднюю лапу Дженсена, и лизнул.
У него это всегда получалось хуже. Ну, он так считал. Его было мало, и язык был слишком узкий, там, где Дженсену хватало одного движения, Джареду приходилось делать три, - нет, ему нравилось, и Дженсену тоже, но все время казалось, что чего-то не хватает.
Джаред теребил языком отверстие в мягкой шерсти, сглатывая чуть соленые капли, Дженсен – Дженни – поджимался, расслабляясь и напрягаясь одновременно, Джареду в язык уже ткнулся острый и твердый кончик его члена, но тут Дженсен вывернулся из-под него, привстал и сказал тихо:
- Джаред, пожалуйста, позволь мне…
Он не договорил и опустил голову, и так замер, не дыша, как будто Джаред не понимал, что именно он должен позволить. И как будто он мог отказать.
Отказать он не мог, но и радостно завопить «Да, конечно, возьми меня, Дженни!» - тоже.
Он был готов, где-то внутри готов к этому, но проклятый инстинкт врубился некстати, и ему резко не захотелось оказаться на месте сучки.
В Стаях было принято всякое: в удовольствиях себя не ограничивали, но то были Стаи. А это был Дженсен. Джаред чувствовал разницу, сомневался, но вместе со всеми муками статуса и прочего, всё равно хотел, хотел тоже, хотел до скулежа и объяснить этого не мог.
Он неловко встал, растопырив лапы, и так же неловко сказал:
- Давай.
Дженсен толкнул его, опрокидывая. Дженсен вылизал его так, как даже мама не вылизывала. Дженсен терпел, его желание перло, осязаемо перло - через кожу, через шерсть, резко пахнущее, жадное, но Дженсен терпел.
И только когда Джаред заскулил и кончил на его теплый шершавый язык, он глухо сказал:
- Повернись.
Возбуждение было везде – в них и вокруг них, Джаред шалел от запахов, от вкуса, от того, как Дженсен ласкал его – и больше не тормозил. Он развернулся, встал, убрал хвост в сторону и почти пригнулся, положив морду на лапы. Слов опять не было.
Дженсен замер над ним, большой и тяжелый, Джаред знал, что он тяжелый, конечно, но никогда, даже во все предыдущие разы, когда Дженсен валялся почти на нем и рядом с ним, не ощущал, насколько.
Язык коснулся его мягкой голой кожи. Раз, другой. Дженсен и раньше вылизывал его сзади, но не так. Потом мокрое и шершавое исчезло, Джареда придавили сверху, опуская его зад, а внутрь, в него скользко вошло острое, напряженное и горячее.
- Оооо, - длинно сказал Дженсен.
Джаред представил, как открывается, округляясь, его пасть, и чуть не умер. Точнее – у него снова стояло, выпирая из шерсти, жестко и отчаянно.
- Дженни, - он мог только хрипеть, - Дженни.
Дженсену понадобилось совсем немного, несколько сильных толчков, каждый обжигал Джареда внутри, так правильно и так распирающе-горячо, что он опять готов был разорваться пополам, тычась своим возбужденным членом в пустое вперед и подставляясь под член в себе, прижимаясь к такому же горячему Дженсену, которому хватило всего ничего: не больше десятка жестких движений туда и обратно.
Дженсен рыкнул, громко и не сдерживаясь, навалился на него сверху, прикусывая холку, прорычал: «Джаред», и «р» прокатилось внутри них, – от дженсеновского горла до его задницы, и дальше, в него, выплескивая всё до конца, обжигая и возбуждая до предела.
- Джаррррррред, - выстанывал ему в загривок Дженсен, его Дженни, и брал Джареда, метил его своим, и так и должно было быть.
Последнее слово-стон оказалось совсем не последним. Никакой там торжественной тишины, нежностей или еще чего. Потому что Дженсен потянулся назад, выходя, и сквозь мокрую скользкую сперму, там, в себе, Джаред почувствовал, как его неожиданно и оттого очень неприятно царапает что-то. Снаружи он и не обратил бы внимания, но по воспаленному, раздраженному нутру…
- Ауууч, - несолидно и жалобно проскулил он, - аауууч, Дженни, больнооо.
Но тут же придумал объяснение: это Дженсен не хотел разлепляться, хотел остаться в нем вот так, навсегда, цеплялся внутри, - придумал и засмеялся.
Дженсен рванулся из него, отступил, и морда у него стала совершенно, душераздирающе несчастной.
- Прости, - пробормотал он, - очень больно, да? Я не знал, - он опустил глаза, - я же никогда… Джаред?
Джареду действительно было больно. Но еще ему было ужасно смешно.
Он отполз вперед, не вставая, уткнулся мордой в лапу и почти выл от смеха.
- Прости, - с еще большим раскаянием проговорил Дженсен, одним прыжком оказался рядом и развернул его. Понял, конечно, что Джаред смеется, но покачал головой и ткнулся носом между его задних лап.
Нос был великолепно холодный, большой и так приятно терся о раздраженную горящую кожу, что Джаред смеяться перестал. Дженсен вылизывал его, осторожно, легкими движениями, успокаивая, высасывая, забирая боль и зуд, язык у него вдруг стал узким и каким-то легким.
«Он его трубочкой свернул, что ли?» - лениво и довольно подумал Джаред. Потом спохватился, что ему вообще-то тоже хочется, и вильнул задом. Дженсен всё понял, но не остановился, а вытянул вперед, к джаредовскому паху, лапу. Чуть нажал и погладил, царапая.
Он, получалось, был весь такой - нежный, сильный и царапающий. Джаред повозился, подставляясь языку и лапе, и кончил очень быстро.
Дженсен опять отпрянул и опять посмотрел виновато.
- Джаред, это ужасно.
- Ну, по-моему, вовсе нет, - Джаред перевернулся на живот, лег, вытянув вперед лапы и удобно устроив на них голову. – Терпимо. Да чего уж там – классно.
- Я не про это. Я пойду спать к воде.
- Почему?
Джаред знал, что про людей говорят «краснеют». Что это в точности – он не совсем представлял, но от Дженсена просто волнами исходило то самое воображаемое покраснение.
- Я хочу еще, - пробормотал Дженсен. – Я очень хочу еще. Мне… мало. А тебе больно. Я просто боюсь. Я порву тебя.
- И сколько же вы можете? – приподнимая бровь, уточнил Джаред.
- Не знаю, но много. День, ночь.
- С кем я связался, - констатировал Джаред. – Иди сюда, озабоченный романтик. Мы что-нибудь придумаем.
Дженсен выдохнул и уже сделал шаг к нему, но Джаред вдруг прошептал:
- Стой. Повернись и посмотри.
Дженсен стоял, почти закрывая собой выход из пещеры. Над его гривой, словно зацепившись за ухо с конопушкой, светилась Львиная Звезда. Заглядывала в Дом и подмигивала им весело.
Джаред пил и никак не мог напиться, так, что бока ходили ходуном. Дженсен, похоже, насытился быстрее, но стоял рядом и разглядывал его, наклонив голову.
- Что? – Джаред попытался лизнуть отражавшуюся в воде еще бледную звезду. – Ты чего смотришь?
- Джей, - неожиданно сказал Дженсен. – Конечно же, Джееееей.
- Что – Джей? Кто – Джей? Я?
- Ты, - кивнул Дженсен. – Ты – Джей.
- Почему?
- В саванне тебе нужно другое имя. Так положено, - Дженсен опять говорил как Главный, хотя выглядел при этом довольным большим котенком. – Я всю дорогу придумывал и только сейчас сообразил.
- Ты придумывал мне имя?
- Угу.
Дженсен тоже лакнул воды напоследок и выбрался на берег.
- Эй, - спросил Джаред, - значит, и у тебя есть местное имя? Точно, ты же говорил тогда, еще в доме Джефа.
- Есть. Только… - Дженсен помедлил, - давай не будем его вспоминать.
- Почему?
- Потому что если узнают, что пришел какой-то Дженсен, никто не поймет, что это я. И не спохватится.
- А кто может спохватиться?
- Львы, - коротко сказал Дженсен, и Джаред подумал, что, пожалуй, да, некоторая скрытность им совсем не помешает.
- Хорошо, - он тоже вышел на берег и отряхнулся. – Значит, для всех я Джей. Так?
- Именно, - Дженсен усмехнулся. – Ты – Джей, я – Дженсен, мы – новенькие…
-…и нас сожрут, - усмехнувшись вслед, закончил за него Джаред.
- Нет, - серьезно сказал Дженсен, - нет и никогда, пока мы вместе. Ты веришь в Львиную Звезду?
- Во что?
- Ах ты, риджбек. У львов есть своя Звезда. Вон там, - Дженсен кивнул на небо справа от них, - говорят, в этой долине её видно лучше, чем во всей саванне. Пока мы шли, я проверял. Похоже, правда.
Джаред обалдевал. Дженсен, казавшийся ему образцом сдержанности и упорядоченного ума, здесь раз за разом отмачивал такие вещи, которых раньше Джаред от него никак не ожидал.
- Ты этот… как его… романтик, - сказал он, разглядывая их отражения в озере. – Сначала смерть, потом звезды. Второе имя. Я тебя не узнаю.
- И не надо, - согласился Дженсен, - просто привыкай.
- Ничего себе. Ладно, попробую. Ты – настоящий?
- Как эта коряга, - Дженсен толкнул лапой уходивший в воду толстый корень. – Есть хочешь?
Джаред удивился, потому что есть он не хотел. Может, не отказался бы от какой–нибудь мелочи перед сном, но так, на один зуб, для очистки совести.
Неужели это вода была такой сытной? Или сегодня он наелся Приключениями?
- Нет, не хочу.
- Тогда пошли дальше, - Дженсен кивнул на склон холма, правее, прямо под Львиной звездой. Там росли густые кусты, и Джаред не понял:
- Зачем?
- Помнишь, ты рассказывал, что в доме у Джефа есть второй этаж, где люди спят? Ну, здесь примерно то же самое. Только подожди, я посмотрю сначала.
- Что посмотришь? – спросил Джаред, но Дженсен уже поднимался, и трава чуть поскрипывала под его лапами.
Он достаточно быстро высунулся из кустов и скомандовал:
- Давай сюда.
- А что ты хотел проверить? – переспросил Джаред, забравшись к нему.
- Чужих и мертвых, - спокойно ответил Дженсен, и его спокойствие опять удивило и восхитило Джареда.
- Заходи, - сказал Дженсен, задом отодвигая ветки.
Перед пещерой было немного давно утоптанной земли, на которой проросла свежая трава, поспешившая отнять место у отсутствующих хозяев.
А внутри… внутри это был почти настоящий дом, больше всех клеток и даже комнат, своды уходили вглубь холма, шаги отдавались эхом, кто-то мелкий с писком пронесся над их головами.
- Летучие мыши, - объяснил Дженсен. – Живут тут, наверху. Ничего не изменилось, да.
Он вытянулся на мягкой земле. Джаред лег рядом. Дженсен, Главный, лев и всё такое, оставался теплым и уютным, что бы они там ни говорили про изменения, оставался только его, и Джаред хотел хоть как-то доказать это. Себе, Дженсену, летучим мышам… неизвестно кому.
Он опустил морду ниже, носом приподнимая заднюю лапу Дженсена, и лизнул.
У него это всегда получалось хуже. Ну, он так считал. Его было мало, и язык был слишком узкий, там, где Дженсену хватало одного движения, Джареду приходилось делать три, - нет, ему нравилось, и Дженсену тоже, но все время казалось, что чего-то не хватает.
Джаред теребил языком отверстие в мягкой шерсти, сглатывая чуть соленые капли, Дженсен – Дженни – поджимался, расслабляясь и напрягаясь одновременно, Джареду в язык уже ткнулся острый и твердый кончик его члена, но тут Дженсен вывернулся из-под него, привстал и сказал тихо:
- Джаред, пожалуйста, позволь мне…
Он не договорил и опустил голову, и так замер, не дыша, как будто Джаред не понимал, что именно он должен позволить. И как будто он мог отказать.
Отказать он не мог, но и радостно завопить «Да, конечно, возьми меня, Дженни!» - тоже.
Он был готов, где-то внутри готов к этому, но проклятый инстинкт врубился некстати, и ему резко не захотелось оказаться на месте сучки.
В Стаях было принято всякое: в удовольствиях себя не ограничивали, но то были Стаи. А это был Дженсен. Джаред чувствовал разницу, сомневался, но вместе со всеми муками статуса и прочего, всё равно хотел, хотел тоже, хотел до скулежа и объяснить этого не мог.
Он неловко встал, растопырив лапы, и так же неловко сказал:
- Давай.
Дженсен толкнул его, опрокидывая. Дженсен вылизал его так, как даже мама не вылизывала. Дженсен терпел, его желание перло, осязаемо перло - через кожу, через шерсть, резко пахнущее, жадное, но Дженсен терпел.
И только когда Джаред заскулил и кончил на его теплый шершавый язык, он глухо сказал:
- Повернись.
Возбуждение было везде – в них и вокруг них, Джаред шалел от запахов, от вкуса, от того, как Дженсен ласкал его – и больше не тормозил. Он развернулся, встал, убрал хвост в сторону и почти пригнулся, положив морду на лапы. Слов опять не было.
Дженсен замер над ним, большой и тяжелый, Джаред знал, что он тяжелый, конечно, но никогда, даже во все предыдущие разы, когда Дженсен валялся почти на нем и рядом с ним, не ощущал, насколько.
Язык коснулся его мягкой голой кожи. Раз, другой. Дженсен и раньше вылизывал его сзади, но не так. Потом мокрое и шершавое исчезло, Джареда придавили сверху, опуская его зад, а внутрь, в него скользко вошло острое, напряженное и горячее.
- Оооо, - длинно сказал Дженсен.
Джаред представил, как открывается, округляясь, его пасть, и чуть не умер. Точнее – у него снова стояло, выпирая из шерсти, жестко и отчаянно.
- Дженни, - он мог только хрипеть, - Дженни.
Дженсену понадобилось совсем немного, несколько сильных толчков, каждый обжигал Джареда внутри, так правильно и так распирающе-горячо, что он опять готов был разорваться пополам, тычась своим возбужденным членом в пустое вперед и подставляясь под член в себе, прижимаясь к такому же горячему Дженсену, которому хватило всего ничего: не больше десятка жестких движений туда и обратно.
Дженсен рыкнул, громко и не сдерживаясь, навалился на него сверху, прикусывая холку, прорычал: «Джаред», и «р» прокатилось внутри них, – от дженсеновского горла до его задницы, и дальше, в него, выплескивая всё до конца, обжигая и возбуждая до предела.
- Джаррррррред, - выстанывал ему в загривок Дженсен, его Дженни, и брал Джареда, метил его своим, и так и должно было быть.
Последнее слово-стон оказалось совсем не последним. Никакой там торжественной тишины, нежностей или еще чего. Потому что Дженсен потянулся назад, выходя, и сквозь мокрую скользкую сперму, там, в себе, Джаред почувствовал, как его неожиданно и оттого очень неприятно царапает что-то. Снаружи он и не обратил бы внимания, но по воспаленному, раздраженному нутру…
- Ауууч, - несолидно и жалобно проскулил он, - аауууч, Дженни, больнооо.
Но тут же придумал объяснение: это Дженсен не хотел разлепляться, хотел остаться в нем вот так, навсегда, цеплялся внутри, - придумал и засмеялся.
Дженсен рванулся из него, отступил, и морда у него стала совершенно, душераздирающе несчастной.
- Прости, - пробормотал он, - очень больно, да? Я не знал, - он опустил глаза, - я же никогда… Джаред?
Джареду действительно было больно. Но еще ему было ужасно смешно.
Он отполз вперед, не вставая, уткнулся мордой в лапу и почти выл от смеха.
- Прости, - с еще большим раскаянием проговорил Дженсен, одним прыжком оказался рядом и развернул его. Понял, конечно, что Джаред смеется, но покачал головой и ткнулся носом между его задних лап.
Нос был великолепно холодный, большой и так приятно терся о раздраженную горящую кожу, что Джаред смеяться перестал. Дженсен вылизывал его, осторожно, легкими движениями, успокаивая, высасывая, забирая боль и зуд, язык у него вдруг стал узким и каким-то легким.
«Он его трубочкой свернул, что ли?» - лениво и довольно подумал Джаред. Потом спохватился, что ему вообще-то тоже хочется, и вильнул задом. Дженсен всё понял, но не остановился, а вытянул вперед, к джаредовскому паху, лапу. Чуть нажал и погладил, царапая.
Он, получалось, был весь такой - нежный, сильный и царапающий. Джаред повозился, подставляясь языку и лапе, и кончил очень быстро.
Дженсен опять отпрянул и опять посмотрел виновато.
- Джаред, это ужасно.
- Ну, по-моему, вовсе нет, - Джаред перевернулся на живот, лег, вытянув вперед лапы и удобно устроив на них голову. – Терпимо. Да чего уж там – классно.
- Я не про это. Я пойду спать к воде.
- Почему?
Джаред знал, что про людей говорят «краснеют». Что это в точности – он не совсем представлял, но от Дженсена просто волнами исходило то самое воображаемое покраснение.
- Я хочу еще, - пробормотал Дженсен. – Я очень хочу еще. Мне… мало. А тебе больно. Я просто боюсь. Я порву тебя.
- И сколько же вы можете? – приподнимая бровь, уточнил Джаред.
- Не знаю, но много. День, ночь.
- С кем я связался, - констатировал Джаред. – Иди сюда, озабоченный романтик. Мы что-нибудь придумаем.
Дженсен выдохнул и уже сделал шаг к нему, но Джаред вдруг прошептал:
- Стой. Повернись и посмотри.
Дженсен стоял, почти закрывая собой выход из пещеры. Над его гривой, словно зацепившись за ухо с конопушкой, светилась Львиная Звезда. Заглядывала в Дом и подмигивала им весело.
Метки:
Похожие материалы
Комментарии
Нет комментариев